Глава 4. Медицина хронических заболеваний — экономический тупик
Прочитав главы, касающиеся нашего
собственного направления в лечении астмы, и придя затем на прием в
астма-кабинет, многие больные задают традиционный вопрос: «Почему же
ваша технология лечения, о которой написано в книге, не используется
широко в России?» Особенно удивляются те, кто на своем опыте убедился в
эффективности проводимого нами лечения. Каждому, кто задает такой
вопрос, я объясняю: подобную программу невозможно внедрить в масштабе
всей страны, даже если этого захочет государство, потому что это —
экономический тупик!
В 1982 г., начиная заниматься проблемой астмы, я и не подозревал, чем
закончится мой многолетний труд в этой области. Задача, которую я
поставил перед собой, была достаточно трудной, но интересной: на основе
проведенных мной научных исследований разработать программу
восстановления здоровья больных. Я не буду излагать основной принцип,
определяющий эту возможность, — это отдельная тема. Но вот о своей
главной ошибке — экономическом просчете — я скажу обязательно: увлекшись
медицинской стороной вопроса, я не учел, а сколько же подобная
технология может стоить и будет ли она доступна каждому?
Оказалось, что подобные программы не по карману любому обществу вообще. В
нашей стране это определяется в первую очередь высокой стоимостью
лекарственных препаратов. Например, оптовая цена одной аэрозольной
упаковки самого дешевого противовоспалительного препарата, содержащей
200 ингаляционных доз (по 50 микрограмм) беклометазона, составляет не
менее 3–4 US $, а розничная (в аптеке) — в 1,5–2 раза дороже. Исходя из
современного подхода к назначению подобных аэрозолей — до 1000 мкг и
более в сутки (ссылаюсь на тот же доклад «Глобальная стратегия…»),
нетрудно подсчитать, что даже при меньшей суточной дозе (например,
600–800 мкг) одного баллончика для больного будет хватать в среднем на
10–15 дней. Соответственно в год для одного астматика требуется более
100 US $ только на один этот лекарственный препарат. С учетом
обязательного использования бронхорасширяющих аэрозолей (приблизительно
по такой же цене) эта сумма удваивается. Таким образом, при уровне
заболеваемости, доходящем на сегодняшний день до 5–10% от общей
численности населения, государству для ежегодного бесплатного
лекарственного обеспечения 5–10-миллионной армии астматиков требуется
более 1–2 миллиардов долларов!
Поэтому в сегодняшней экономической ситуации декларируемая системой
здравоохранения льгота о бесплатном лекарственном обеспечении не более
чем миф типа незабвенной «продовольственной программы». И я думаю, что
если все отпускаемые на бесплатное лекарственное обеспечение средства
равномерно распределить по России, каждому больному достанется не более
одного баллончика бронхорасширяющего аэрозоля в год. Этого не хватит
даже для того, чтобы страдающий астмой человек сохранял минимальную
физическую активность и трудоспособность. Но как вы уже поняли, для
реализации нашей технологии требуются еще и дорогие антибиотики,
антигистаминные, отхаркивающие, противоаллергические препараты, не
говоря уже о дорогостоящей ингаляционной технике и прочих затратах. При
сегодняшней экономической нищете государство не в состоянии обеспечить
ему подобной бесплатной роскоши.
Но человечество «больно» не только астмой! Еще ведь есть и
сердечно-сосудистые, и онкологические заболевания, и диабет, и
туберкулез! А уровень заболеваемости от этих недугов и смертность от них
примерно одинаковы: в мире ежегодно погибает только от астмы 2–3
миллиона человек в год, столько же жертв и от других болезней. При таком
количестве хроников ни одно государство не в состоянии внедрять
дорогостоящие программы восстановительного лечения. Есть и другой аспект
проблемы: В НАШЕ ВРЕМЯ ЕСТЕСТВЕННОЕ ВОСПРОИЗВОДСТВО ЗДОРОВОГО
НАСЕЛЕНИЯ, В ДЕСЯТКИ РАЗ ПРЕВЫШАЮЩЕЕ СМЕРТНОСТЬ ОТ ХРОНИЧЕСКИХ БОЛЕЗНЕЙ,
ТРЕБУЕТ ГОРАЗДО МЕНЬШЕ СРЕДСТВ. И ПОКА ОБЩЕСТВОМ ПРАВИТ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ
ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТЬ, ДОРОГОСТОЯЩИЕ МЕДИЦИНСКИЕ ТЕХНОЛОГИИ НЕ МОГУТ БЫТЬ
ДОСТУПНЫ ВСЕМ ЕГО ЧЛЕНАМ. Это не значит, что подобные медицинские
программы не имеют право на существование. За рубежом они организуются,
как правило, в рамках частных медицинских центров. И в России платная
частная медицина, так же как частные школы и высшие учебные заведения,
уже реально существует, развивается и будет существовать, несмотря на
негативное отношение к ней подавляющей массы населения. И я вас уверяю,
что во многих коммерческих медицинских центрах уровень сервиса и
квалификации врачей не ниже, а иногда и выше, чем в «общедоступных» (где
нужно отсидеть в очереди 2–3 часа) районных поликлиниках.
К тому же государственная медицина бесплатна относительно. Ничего
бесплатного в этом мире не бывает, и за медицинские услуги в
государственном секторе платят налогоплательщики, а это мы с вами. И
если бы можно было подсчитать (зная, конечно, во сколько обходятся
услуги «бесплатной» медицины) соотношение цена/качество, то я думаю, что
для медицинского сервиса в коммерческом секторе оно было бы
предпочтительнее. Но подавляющему большинству населения этот сервис
недоступен, так же как, например, костюм или платье от Кардена. К
сожалению, это реальность и прошлого XX, и наступившего XXI века.
Долгие годы в нашей стране существовал миф о дешевой и хорошей медицине.
Но миф есть миф. Не бывает дешевой и хорошей медицины, так же как и
дешевой хорошей колбасы! За все нужно платить. Хотя в некоторых случаях
деньги берут не из кармана пациента: за него платит страховая компания.
Но это возможно только в острых ситуациях, например за двух-,
трехнедельное пребывание в стационаре. Однако ни одна страховая компания
не оплатит 9–12-месячное лечение хронического больного. Спасение
утопающих — дело рук самих утопающих. Это очень грустно, но это так. Что
касается уровня государственной бесплатной медицины, то он примерно
одинаков во всех развитых государствах, отличаясь ненамного по
оснащенности и комфорту. Поэтому если вы решите серьезно заняться
восстановлением своего здоровья, не питайте иллюзий о бесплатной
государственной поддержке, ибо даже существующие лекарственные льготы
доступны не для всех. Я совсем не против бесплатного здравоохранения и
поэтому повторяю: речь идет только о дорогостоящих технологиях лечения
хронически больных людей. Ко всеобщему счастью, в острых ситуациях
государственная медицина пока еще как-то справляется со своими
проблемами, и поэтому в нашем обществе кроме больных встречаются и
здоровые люди. Ну а подвести итог вышесказанному можно следующим
образом: МЕДИЦИНА ХРОНИЧЕСКИХ ЗАБОЛЕВАНИЙ — ЭТО ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ТУПИК, И
ОН НЕ БУДЕТ ПРЕОДОЛЕН В ОБОЗРИМОМ БУДУЩЕМ.
А можно ли найти выход из этого тупика? Я думаю, что можно. Как уже
говорилось, астма — это хроническое заболевание, текущее долгие годы и
не представляющее для всей популяции больных непосредственной опасности
для жизни. Она не грозит человечеству тотальным вымиранием, как,
например, эпидемии особо опасных инфекций: чумы, холеры и пр. Именно
поэтому общество в целом достаточно «прохладно» относится к этой
проблеме, хотя в силу своих экономических возможностей пытается помочь
больным, предоставляя им различные социальные льготы. Но даже в развитых
и процветающих странах при высоких экономических затратах внедрение
дорогостоящих технологий лечения хронически больных людей абсолютно
бесперспективно.
Единственно реальным путем является создание профилактических и
превентивных программ на базе специализированных астмологических
учреждений. Вспомните, как были побеждены особо опасные инфекции: не
одним лишь лечением заболевших, а организаций профилактических
мероприятий и специальных служб. Организация карантинов,
специализированных служб, вакцинация населения — вот те меры, которые
позволили человечеству оградить себя от особо опасных инфекционных
заболеваний.
Конечно, даже теоретически невозможно придумать вакцину от астмы и нет
необходимости в карантине при этом заболевании. Но есть другой путь —
раннее выявление первых признаков болезни и проведение лечения,
обрывающего ее в самом начале. Научные и медицинские предпосылки для
этого уже есть. Еще 10–20 лет назад, если человек начинал кашлять,
ощущать дискомфорт в дыхании, то пока он не стал по-настоящему
задыхаться, его состояние расценивалось как обычный бронхит. Сегодня
многие специалисты считают, что в подобных ситуациях необходимо, как
можно раньше выявить развитие астмы, если это действительно происходит.
Я могу привести не один случай, когда лечившиеся у нас пациенты,
заметив, что их ребенок после перенесенной респираторной инфекции вдруг
начал регулярно подкашливать, и вспомнив, что аналогичным образом астма
развивалась и у них, немедленно обращались в астма-кабинет. Если это
происходило в первые 1–3 мес., то проведенный профилактический курс
лечения приводил к исчезновению всех симптомов начинавшейся болезни.
Поэтому реальный путь решения проблемы астмы — это создание
специализированной астмологической службы, хорошо оснащенной, с
подготовленными специалистами, способной выявлять болезнь не через 1–2
года после ее начала, а еще до того, как человек начал задыхаться.
Сегодня это, конечно, нереально. Общаясь с пациентами, пришедшими к нам
на прием, нередко слышишь их мнение об уровне, как говорилось раньше,
«лучшей в мире советской медицины». К сожалению, отзывы бывают не самые
лучшие. Но это, как мне кажется, не ее вина, а, скорее, беда, ибо о
каком уровне помощи может идти речь, если на приеме в поликлинике
больному уделяется 15–20 минут!
Я уже говорил, что собирался опубликовать технологию и ноу-хау своего
метода лечения и даже начал писать монографию. Но сейчас решил не делать
это по коммерческим причинам, а изложить лишь основные принципы,
которыми руководствовался при разработке своей технологии лечения. А
поскольку проблема астмы в целом — это проблема государства, пусть оно и
решает: может быть выгоднее цивилизованно приобрести права на готовую
медицинскую технологию лечения астмы, чем разрабатывать собственную.
